Москва, 1995

Наша первая встреча с Александром Карелиным состоялась в Москве на «Матче века». «Возьмешь у Карелина интервью. Только знай, что глупых собеседников он не любит, так что подготовься, как следует», -- напутствовали меня, начинающего журналиста, в редакции. Приехав в спорткомплекс «Дружба», я не без труда разыскала спортсмена. Пробившись через плотное кольцо желающих взять у Карелина автограф, я что-то побормотала про интервью. «Хорошо, -- согласился Карелин, -- давайте встретимся после соревнований. Только тут на очереди еще ваш коллега из «АиФ». Вы не будете против, если мы поговорим вместе?» Честно говоря, такой оборот меня только обрадовал. Не знаю почему, но мне было страшно оставаться один на один с этим большим человеком. «А вдруг, -- стучало в голове, -- я окажусь неинтересным для него собеседником?» Однако уже после первых минут разговора все мои опасения улетучились. Из Карелина не нужно было вытягивать клещами слова. В его лексиконе отсутствовали так любимые спортсменами лаконичные ответы: да, нет, не знаю.

-- А вы любите охотиться на медведей? – ни с того, ни с сего спросил мой коллега.

-- Ну да, -- без запинки ответил борец. – Только у нас, сибиряков, особенный метод…

Заметив блеск в наших глазах, Карелин на полном серьезе поведал о фанерке и молотке. Причем, так долго описывал в красках этот процесс, как прикрываешься фанеркой, словно щитом, а сам бьешь медведя молотком по голове, что молотки в Сибири фамильные, с березовой рукояткой, и я сразу же купилась на эту уловку. Только на автобусной остановке мой приятель неожиданно прозрел. «А ведь он над нами посмеялся. Сама посуди: тыкать медведю фанеркой в морду и при этом лупить его молотком? Абсурд. Ну и молодец. А мы-то… Представляешь, какие бы вышли у нас с тобой статьи?»

Спустя два года, я узнала, что не только мы, но и шведские журналисты поверили карелинской шутке. Опубликовали интервью с борцом, где был описан старинный русский способ охоты на медведей.

Подольск, 1996

Перед Олимпиадой в Атланте мне вновь дали задание сделать с Карелиным интервью. Повод для этого был самый подходящий – бессменный знаменосец российской сборной. На трех Олимпиадах Карелину было доверено нести флаг государства, а точнее три разных флага – СССР, СНГ и России. Дозвонилась на базу в Подольск. К телефону подошел главный тренер сборной по греко-римской борьбе Михаил Мамиашвили. «Попробуйте, -- неопределенно ответил он. – Может, по старой дружбе, все и получится. Хотя, если честно, журналисты замучили Сан Саныча, готовиться спокойно не дают». В компанию ко мне напросились два английских телевизионщика. И на следующий день мы, втроем, отправились в Подольск. Как только въехали на базу, сразу увидели Карелина. Усталой походкой он двигался в сторону тренажерного зала. Я выскочила из машины, и на ходу забормотала, дескать, Саша, мы к вам.

-- А разве мы договаривались? – устало вымолвил спортсмен.

-- Нет, но Мамиашвили обещал…

-- Раз Мамиашвили обещал, то пусть и дает интервью, -- не дал мне договорить Карелин.

Он медленно развернулся и пошел прочь. Англичане сникли и смотрели на меня, как на врага народа. Будь я одна, то не стала бы упрашивать борца, но просить нужно было не за себя, за других, и, набравшись смелости, я отправилась следом за Карелиным. На цыпочках пробралась в тренажерный зал, и, видимо, выражение лица было у меня таким глупым, что Карелин неожиданно улыбнулся.

-- Саша, Бог с моим интервью, поговорите хотя бы с ними, -- кивнула я на растерянных англичан.

-- Ладно, пусть поснимают тренировку, а потом я с ними поговорю, -- оттаял Карелин.

Через полтора часа после тренировки радостные англичане покидали зал. Я ждала их на лавочке возле спорткомплекса.

-- Оля, а вы не хотите взять у меня интервью?

-- А можно? – выдохнула я.

-- Включайте диктофон, -- спокойно ответил Карелин.

То интервью называлось «Парень из нашего города», потому что на мой последний вопрос – как бы вы охарактеризовали себя? – Карелин ответил просто: «Парень из Новосибирска. У нас там все такие». Но тогда меня потряс еще один карелинский ответ по поводу того, почему в сборной его называют философом. «Я никогда не старался выглядеть умным. Но что меня действительно задевало, так это фраза, что сила есть, ума не надо». Для человека, который превозмогает колоссальные нагрузки, покоряет фантастические высоты, бьет рекорды, разве сложно книгу прочитать? Было бы желание. Как может спорт помешать учебе? Ведь среди спортсменов столько интересных людей. А в свободное время рядом с тобой могут находиться и Вася, и Петя, и Сократ, и Плутарх, и Вольтер, и Федор Михайлович Достоевский…»

Только потом, во время Олимпиады, я поняла, почему Карелин так нервничал накануне. Травма плеча, полученная за несколько дней до Игр в Атланте, не давала возможности тренироваться в полную силу. А тут еще и внимание прессы, заявления руководителей отечественного спорта, что одна золотая медаль в нашей команде будет точно – карелинская. И, испытывая этот жуткий прессинг, спортсмен не мог, не имел права проиграть.

Будапешт, 1996.

Тот последний перед Олимпийскими играми чемпионат Европы был важен для сборной страны. Разыгрывались путевки в Атланту. Карелин был вне конкуренции, приехал поддержать команду, и, как он сам говорил, побороться. Поборолся… заработав травму плеча. Случилось это в полуфинале с белорусом Василием Дибелко. Карелин на какое-то время расслабился, и соперник тут же провел прием. В следующую секунду тренеры запаниковали: «Смотрите, что у Саши с плечом». Рука висела, как плеть, а в области плеча образовался неестественный провал. Но Карелин не ушел с ковра и выиграл поединок. Диагноз врачей звучал как приговор: отрыв грудной мышцы. Тренеры советовали сняться с чемпионата, но Карелин их не послушал. «Я приехал сюда бороться, а не в зале сидеть», -- заявил он. Сразу после чемпионата Европы в одной из клиник Будапешта Карелина прооперировали. Хирург категорически запретил всякие нагрузки, и только за считанные недели до Игр спортсмен приступил к тренировкам. Но Олимпиаду в Атланте выиграл, несмотря ни на что. А позже на его электронную почту из США пришло письмо. «Александр, со своим пятнадцатилетним сыном я наблюдал твою борьбу в Атланте. Мы были восхищены этим зрелищем. Вы, несомненно, лучший в мире борец». Ваш поклонник Грег Уайт.

Сеул, 1988

«Какой была моя первая Олимпиада? – переспрашивает Карелин. – Я вообще не верил, что в сборную попаду. Моим соперником по команде был Игорь Растороцкий – двукратный чемпион мира, титулованный борец. И все же выбрали меня. И сразу на плечи свалился такой груз ответственности. А тут еще и знаменосцем сборной объявили. Я недоумевал, почему меня? В олимпийской команде было столько знаменитостей – Сальников, Седых, даже не беру игровые виды спорта. Целая череда, даже не череда, а могучая кучка имен, более чем легендарных в спорте. А я был кем? Юниор. Выиграл Союз, Европу, но это же не повод…»

В Сеуле он старался изо всех сил, лез из кожи, чтобы только не подвести товарищей. Но стараниями не учитываются судьями, они считают баллы. А их так не хватало в начале финальной схватки. Позднее Карелин назовет ее «трагической»: «Я был полностью вымотан после поединка и не испытывал никакой радости от победы. В голове стучало одно: хорошо, что все уже закончилось».

Тот первый олимпийский финал снился Карелину полгода. «Эмоционально на ту победу я никак не отреагировал. Но, видимо, все эмоции осели где-то на подсознании. Помню, как переживал победу Мамиашвили, что творилось с Левой Джуфалакяном.. Это было такое извержение вулкана, ведь их финальные поединки больше напоминали  битвы железных канцлеров. А потом эти канцлеры оказываются  вместе с тобой в раздевалке и не скрывают слез».

В аэропорту Новосибирска Карелина встречали как героя. Но к славе он отнесся спокойно, подумал, что победа как бабочка, села на цветке и вспорхнула, улетела – нет ее.

Новосибирск, 1986

Как-то, перебирая старые борцовские анкеты, я наткнулась на карелинскую, где в графе «особые приметы» размашистым детским почерком было выведено: «Очень большой». Еще в школе Карелин выделялся среди сверстников своими «пропорциями». Как сам он вспоминал, в восьмом классе будущий чемпион весил 78 килограммов при росте 178 сантиметров. Наверное, поэтому и положил на него глаз тренер по борьбе Виктор Михайлович Кузнецов, когда однажды пришел в школу, чтобы набирать мальчишек в секцию борьбы. «Я сразу понял, что за богатырскими внешними данными скрывается подросток с очень тонкой натурой», -- вспоминал Кузнецов. В спорте у Карелина не сразу все стало получаться. «Я помню свой самый первый поединок. Туше. Шум в ушах. И недовольные глаза отца. Как я рыдал в раздевалке! Я вообще поначалу часто плакал, когда проигрывал», -- признавался борец.

Глядя сейчас на выдержанного, с железными нервами Карелина, трудно даже поверить, что такое с ним случалось. «В 17 лет на первенстве Союза Саша проиграл в финале одному борцу. Получил «серебро» и, расстроенный, ушел в раздевалку. Любой другой на его месте прыгал бы от счастья, что попал в призы. Другой, но не Карелин. Наверное, потому он и стал олимпийским чемпионом, что для Саши не существовало никакого места, кроме первого. Но на том чемпионате СССР, он напрасно расстраивался. Позже выяснилось, что сфальшивил его соперник, скостил себе возраст и заработал победу нечестным путем», -- вспоминал Виктор Кузнецов.

Койвола, 1997

На чемпионате Европы в финском городе Койвола Карелин чувствовал себя не в своей тарелке. Впервые за 10 лет на престижном турнире он присутствовал в качестве зрителя. Местонахождение Карелина в зале можно было легко определить по звуку самодельных трещоток и детским мяуканиям «суоми». Непонятно, почему финские детишки предпочли своим борцам российского спортсмена. С первого дня соревнований они взяли Карелина в плен, и куда бы он не перемещался, детский ручеек перетекал за ним. На лбу, ладонях, щеках детей красовался карелинский автограф. «Не знаю, зачем им это нужно? Но разве я могу отказать», -- пожимал плечами спортсмен.

А я вспомнила похожий случай на одном из турниров по борьбе на призы Карелина в Новосибирске. Дверь пресс-центра почти не закрывалась по причине того, что на столе лежали плакаты и афиши – магнит для юных зрителей. У бортиков зала, за столами судей, выстраивались очереди желающих за автографами. Моя сердобольная подруга с радиостанции «Юность» Валя Красных на пару со мной носила плакаты Карелину на подпись. Только к концу дня удалось «оптичить» всех желающих, и когда мы решили передохнуть, раздался отчаянный детский крик: «Тетеньки в шубах, меня забыли!» Мы обернулись. Мальчишка протягивал плакат. «Только пусть два раза подпишется», -- взмолился он. «А зачем два-то?» -- переспросили мы. «Ну как? Для меня и сестры, чтобы потом не ссориться».

Евле, 1998

На чемпионат Европы в шведский город Евле Карелин впервые вывез родителей. Потом объяснил, почему никогда не делал этого раньше. «Предполагал, но не думал, что психологически это будет так тяжело. Хотя отец на этот раз был сама тактичность. В детстве, помнится, он вносил коррективы в тренировочный процесс по тому месту, что пониже спины. И меры эти были зачастую очень радикальными», -- вспоминал борец.

Для поездки в Евле был еще один повод. Дело в том, что в этом городе выпекали «карелинский хлеб». Однажды в Новосибирск спортсмену пришла посылка из Швеции. В пакете было все необходимое для выпечки. Мама спортсмена, которая выпекала сама вкуснейший хлеб, попробовала приложенный шведский рецепт и осталась довольна. «Не знаю точно, но мне говорили, что в Швеции этот хлеб назвали «Карелин» и продавали в какой-то булочной. Но я сам его не пробовал», -- заметил спортсмен.

Побеседовать с борцом нам пришлось сразу же после соревнований не в совсем обычном месте – комнате, где победители и призеры проходят допинг-контроль. Периодически наша беседа прерывалась «производственной гимнастикой»: Карелин босиком делал несколько кругов по комнате, на ходу поглощая минералку. Шведы буравили меня глазами, будто журналистка из России задерживает «процесс».

-- Она не при чем, -- перехватив косые взгляды, пояснил Карелин. – Причина во мне. Ничего не могу с собой поделать. Видимо, так концентрируюсь на поединке, что потом из-за стресса долго не могу расслабиться. Однажды в Америке после турнира сдавал допинг несколько часов. Врач, которому так хотелось попасть на банкет, смотрел на меня, как на ненормального. Но чем я мог ему помочь? Наплевать в стакан?

Пекин, 2008

На Олимпийских играх в Пекине сборная России по греко-римской борьбе заняла второе место в общекомандном зачете. Карелин воспринял это с болью. «Самое обидное место – второе, -- говорил он. – Я очень понимаю этот состояние. Если помните, восемь лет назад был в таком же положении. Ребята готовились к этим Играм у нас, в Новосибирске, работали на износ. Тренер Гоги Когуашвили никого не берег. И на тренировках и Бароев, и Мишин показали очень хорошую форму. Никто не отлынивал.

Тем не менее, эта Олимпиада стала бенефисом нетитулованных спортсменов. Все титулованные борцы оказались за чертой призеров – Самургашев, Мишин… «Золото» завоевали новички – Манкиев, Алиев, Хуштов. По сути, на наших глазах произошло рождение новых звезд.

Если честно, я без большого удовольствия наблюдал за поединками. И не потому, что не болел за ребят, просто во многом не согласен с нынешними правилами. По-моему, эти правила выхолащивают борьбу. Разорвать схватку на части – это потерять ее смыл, нерв. Плюс обилие элементов случайности. Теперь в борьбе столько субъективизма, крючков и разночтений, что роль арбитра, по сути, заменяет большую часть находок и рекомендаций тренеров в подготовительном процессе», -- признавался Карелин.

Москва, 2010

Это интервью с Карелиным мы делали на чемпионате мира по спортивной борьбе. Говорить было непросто, то и дело подходили люди, пожимали руки, или сам Карелин вскакивал с места и в почтительном поклоне здоровался с кем-то.

-- Может, мы пойдем в буфет? Там потише, да и прерывать наш разговор никто не будет, -- попросила я.

-- Я все понимаю, но очень хочу посмотреть борьбу. А то скажут, приехал прославленный борец, чтобы раздать интервью, а в зале так и не появился.

Тема беседы была детский спорт, о котором много говорят, но который на местах держится в основном на энтузиастах. «Чтобы изменить порочную систему, в первую очередь надо думать не о самоокупаемости спортивных объектов, а о наполняемости. Сделать так, чтобы заниматься спортом было модно, хотя мне больше нравится слово почетно. Если ты занимаешься спортом, значит, не такой как все, ты – лучший, потому что у тебя есть рвение, воля.

До тех пор, пока такого не произойдет, обладать модным сотовым телефоном будет почетнее, чем 20 раз подтянуться на турнике. Но все корректируется: купить телефон проще, чем подтянуться.

Но условия условиями, а ведь фундамент-то закладывается в семье. Многие мои друзья водят своих детей на теннис, хоккей, и это превращается у них в жертвенность. Родители сами становятся заложниками ситуации, потому что хотят больше, чем их отпрыски. А потому и заканчивается все одним махом. После нескольких лет таких хождений сын или дочь вдруг заявляют, что им надоел спорт и видят они себя в другом. Кого винить? Государство? Но проблемы-то не в тренере, не в виде спорта, не в отсутствии условий или средств для занятий. Это проблема внутри семьи, проблема воспитания, поэтому я и не приемлю словосочетание «спортивная вертикаль». Начинать надо с себя. Помните, как в «Нахаленке» герой заявляет: «Дед, зубы выпадут, я тебе жевать не буду». «Да нет, сынок, -- мечтаем мы, родители, -- ты должен быть сильным, потому что я стану стареньким, и ты поддержишь меня за локоток». Вот отсюда все идет. Но зачастую в последнее время приходиться сталкиваться с другим: «Пропишите меня в бабушкину квартиру, а после ее смерти я стану обладателем жилплощади».

Мне часто задают вопрос, зачем я провожу детский турнир по борьбе? Да я бы давно свернул эту лавочку, потому что не люблю быть на виду, раздавать свои фотографии, автографы... Но я не могу этим не заниматься, потому что, как бы это не показалось кому-то пафосным, должен отдать долг своему виду спорта, которому я обязан всем. Не хочу, чтобы после Мамиашвили, Карданова, Игнатенко, Докучиева, Карелина и многих других борьба в России закончилась. Должна быть связь, существенность преемственность. И если после этих соревнований кто-то из подростков придет в борцовский зал, и моя карточка заменит ему пачку сигарет – это будет самым важным итогом. Знаете, что нередко сдают в качестве ценных вещей мальчишки, пришедшие к нам? Снимают с шеи ключи от квартиры на веревочки и вытаскивают из кармана пачку сигарет без фильтра. Это их главные ценности. А потом, на вопрос, почему хочешь заняться борьбой, отвечают, что хотят стать олимпийскими чемпионом на матах. Многие  из них даже не знают, что борцы борются на ковре, но главное не это, а желание. И пусть не все они добьются титулов и званий, но полученные навыки они перенесут в жизнь, станут более подготовленными. Это самое важное».