Карелину всего тридцать три года, а его уже много лет и в глаза, и за глаза почтительно именуют Сан Саныч. И дело не только в звезде Героя России, трех золотых медалях Олимпиад, в девяти титулах победителя мировых титулах и дюжине званий сильнейшего борца Европы. Этот человек давно заставил себя уважать…

 

- Так понимаю, Сан Саныч, что за последние недели слов сочувствия вы наслушались выше крыши?

- Было малость. Добавить хотите, к общему хору присоединиться?

- Напротив. В порядке разнообразия намереваюсь вас поздравить.

- С днем рождения? Так это было еще в сентябре. Поздновато вроде бы.

- Хорошему человеку никогда не поздно пожелать здоровья, но на самом деле я сейчас о другом говорю. Хочу поздравить вас с окончанием блестящей спортивной карьеры. Дай Бог каждому добиться чего-то подобного.

- Поэтому и нельзя поздравлять меня с уходом из спорта. Уже сейчас думаю, что это был лучший период в моей жизни. Самый напряженный и интересный - по возможностям, по их реализации, по количеству и - особенно - качеству людей, с которыми удалось встретиться, познакомиться, жить и работать рядом. В уходе нет ничего радостного. Это грустное, печальное событие.

- По-моему, зря вы так. Все только начинается.

- Может быть. Однако примеры из жизни многих моих старших товарищей по спорту убеждают, что наиболее искреннее, непосредственное проявление человеческих чувств и эмоций встречается именно в спорте, а еще точнее - в греко-римской борьбе, на ковре и вокруг него.

- Почему здесь?

- Национальные особенности у нашей борьбы такие. Специфика. Нет, безусловно, страсти бушуют не только у нас, однако тут все проявляется более концентрированно, выпукло.

- Но вы же понимали, что уход с ковра неизбежен. Не думаю, будто решение оставить спорт пришло к вам после проигрыша финальной схватки в Сиднее.

- Нет, конечно. Внутри я давно решил, что Олимпиада в Австралии станет моим последним стартом. Другое дело, как, с каким результатом я собирался уйти.

- Знаете, а ведь при желании и в вашем поражении можно найти положительную сторону.

- Можно. Но у меня такого желания не было. Я анализировал случившееся, но оправдывать себя не стал. В моем проигрыше нет ни положительных сторон, ни плюсов.

- Почему же? Выиграй вы у американца, стали бы четырехкратным олимпийским чемпионом и - все: до конца жизни служить вам живой легендой, символом. Можно сразу памятник заказывать - даже не из бронзы, а из чистого золота…

- Мне пока даже пластмассового не отлили, хотя я вроде бы и трехкратный чемпион!

- Извините, Сан Саныч, я не договорил: в случае победы в Сиднее вас почти наверняка ждала… скажем так, дорога Гагарина. Принялись бы лепить из Карелина свадебного генерала - усадили бы в президиум, возвели на пьедестал, а к реальным делам вряд ли допустили бы, мол, не царское это дело. Но вы оступились в Австралии, и все вдруг поняли: а Карелин-то, оказывается, нормальный человек! Вы позолоту с себя сорвали, и появился шанс жизнь по-другому развернуть. Здорово!

- Да-да… Вы это объясните Юре Патрикееву, который за месяц до Олимпиады на турнире имени Ивана Поддубного в Подольске на второй минуте схватки одержал чистую победу над будущим чемпионом Сиднея. Найдите в этом положительный момент. Как ни крути, получается, я и сам не выиграл, и у парня отнял золотую олимпийскую медаль. Поехал бы Юра на Игры, еще раз приложил бы там американца, и все было бы замечательно.

- А я ведь приезжал на Ивана Поддубного. Думал на вас посмотреть, а вы снялись тогда с соревнований, сославшись на болезнь…

- Почему сославшись? Это не было тактическим ходом, я в самом деле приболел. Все говорили, что у меня бронхит, а оказалось, коклюш. Заразился им от собственных детей. Так что в турнире я не участвовал по объективным причинам, хотя выступил хотел. Целенаправленно готовился на Алтае, отлично себя чувствовал, и вдруг за неделю - бац! Впрочем, в жизни обычно так и случается: за хорошее надо долго бороться, а плохое приходит само и всегда неожиданно.

- Болезнь, допускаю, действительно подкралась незаметно, и все же у меня есть ощущение, будто вы внутренне готовились к тому, что на Олимпиаде может произойти нечто из ряда вон.

- По-вашему, я заранее знал, что проиграю? Нет, уверяю, мой расчет был совсем другой. Я хотел выиграть. Как обычно…

Мне так и не удалось провести ни одного полноценного сбора - то травмы мешали, то бронхит (он же - коклюш), и все равно были реальные предпосылки, что в Сиднее все закончится благополучно. Я настраивался на борьбу и победу.

- Однако впервые за двенадцать лет на церемонии открытия Игр вы не несли флаг России. И в Сеуле несли, и в Барселоне, и в Атланте, а в Сиднее не стали. Народ мигом задумался: с чего бы это, к чему бы?

- Понимаю, вам хочется напустить туман, увидеть скрытый и глубокий смысл даже там, где его нет и в помине… Не усложняйте простое: на предыдущих Олимпиадах турнир борцов проходил в первой половине Игр, мы прилетали к открытию, поэтому ничто не мешало мне идти со знаменем. В Сиднее расписание изменилось, наши соревнования передвинули ближе к закрытию, и мы, борцы, появились в Австралии, когда Игры шли уже полным ходом.

- А если бы Родина сказала: «Надо»? Кому, как не Герою России и трехкратному олимпийскому чемпиону, высоко нести российский триколор? Могли ведь вы прилететь в Сидней пораньше, пройти с флагом и ждать затем команду.

- Что значит «ждать»? Вы, наверное, знаете, что методика подготовки борца к соревнованию предполагает наличие спарринг-партнера, а у меня с этим возникли объективные трудности. Если же еще и заранее лететь в Сидней… Мы появились на Играх за три дня до старта турнира, нормально акклиматизировались, а так пришлось бы лишние две недели болтаться в Австралии. Не знаю, чем бы это закончилось для команды. У нас уже был похожий негативный опыт в Атланте, куда мы приехали задолго до Олимпиады. Это не пошло на пользу делу.

Конечно, звучали голоса: «Пусть ребята тренируются в Подольске и Владивостоке, а ты лети в Австралию, возьми спаррингов, каких захочешь». Я отказался. Вне команды крайне сложно готовиться к олимпийскому турниру, невероятно сложно. Я вам говорил, что в нашем виде спорта очень важна атмосфера. Именно на сборах рождается то моральное состояние, которое потом помогает побеждать.

Так что не ищите глубоких символов: Карелин не отказывался нести знамя из-за предчувствия поражения - не было этого. Было другое…

- Что?

- Света Хоркина первой мне об этом сказала: «Тебя, Саша, не было на открытии Игр, вот мы и проиграли румынкам командные соревнования. Все попадали со снарядов. Из-за тебя это случилось».

- Добрая девочка.

- Ну, она как бы в шутливом тоне говорила… Хотя кое-кто в самом деле попытался связать смену знаменосца с относительными неудачами нашей сборной в первые дни Игр. Помню, я даже сказал: «Остается только с ужасом думать, что же случится с российской командой на следующей Олимпиаде, в которой я наверняка не буду участвовать? Может, при таком раскладе сборной вообще не ехать в Афины?»

- Шутить изволите?

- Я еще и улыбаюсь. Видите?

- Какая-то не слишком веселая улыбка у вас получается.

- Извините, какая есть… Уж лучше так, чем ходить с кислой физиономией. Хотя, конечно, поводов для особого веселья, вы правы, у меня нет.

- От того, что каждый встречный и поперечный пытается выразить вам сочувствие, наверное, еще труднее становится?

- Несомненно, приятно, что столько людей хотят поддержать, искренне переживают, но омрачает то, что я вижу, сколько надежд не оправдал, какое количество болельщиков подвел, обманул. Чувствую вину перед ними. Конечно, это трудно.

- А куда вы пропали после финала с американцем? Писали, что вы на два дня исчезли из Олимпийской деревни, и никто не мог вас найти.

- Я сознательно уехал, нужно было пережить случившееся наедине с собой.

- Нарушили спортивный режим?

- Там, в Австралии, нет. Уже потом, когда домой приехал.

- Крепко?

- У каждого свое представление о крепости.

- По вашим меркам.

- Нет, не настолько.

- Помогло?

- Это спиртным не лечится…

- Временем?

- Наверное. Как говорится, поживем - увидим.

- Но в том, что в нашей стране любят только победителей, вероятно, вы уже и сегодня могли убедиться?

- А я всегда это знал. Так и должно быть.

- Полагаете?

- Конечно. Во всем мире готовят классных борцов, а в российской команде воспитывают исключительно чемпионов. Любое место, кроме первого, считается у нас неудачей.

- Я сейчас, Сан Саныч, говорю не только о спорте.

- А я о нем. Если человеку доверили честь представлять Россию, он обязан в лепешку разбиться, но победить.

- Вы и делали это двенадцать лет кряду, проиграв лишь одну схватку.

- Но какую! И кому! Впервые в жизни я уступил иностранцу, и им оказался американец. Не имел я права отдавать ему золото, не имел!

- Хотите сказать, что вас в прессе бьют по делу?

- Конечно.

- И когда пишут, что зря, мол, Карелин в политику полез?

- Конечно, зря.

- И когда ругают, что напрасно Карелин в рекламе снялся? Дескать, не своим делом занялся, ему бы тренироваться побольше, а не для пакетов с молоком позировать.

- Я, кстати, еще и соки рекламирую…

Все правильно. Всегда находятся те, кто искренне готов радоваться провалам и неудачам других. Я давно не давал повода этим людям испытать приятные чувства. Теперь не хочу лишать их возможности получить удовольствие, пусть позлословят вволю. В конце концов, они ведь тоже человеки, хотя и радуются как-то очень уж своеобразно. Утешает то, что живу я с ними вроде бы и на одной планете, но в разных мирах.

Конечно, я все понимаю и чувствую, но поддаваться на провокации не буду. Не дождутся! Меня поддерживают в моей среде - этого вполне достаточно. Даже те, с кем я долгие годы не виделся, не встречался, позвонили, нашли какие-то слова поддержки, хотя, повторю, неприятно чувствовать себя предателем.

- Не слишком круто берете?

- Но вы же, наверное, хотите узнать мое отношение к случившемуся в Сиднее? Я и отвечаю: перед вами предатель.

- Похоже на приговор.

- А я и приговорил себя. Во всяком случае, в тот момент.

- К чему приговорили?

- К позору. Стыдно было, очень стыдно…

- Понимаю… то есть, нет, не понимаю… Зачем себя гвоздить?

- На открытии турнира «Приз Карелина 2000», проходившем в конце октября в Омске, один из ораторов оговорился и назвал меня четырехкратным олимпийским чемпионом. Ясно ведь, из-за чего эта ошибка. Точнее, из-за кого…

- Но вы сами создали ситуацию, при которой лишили себя права на поражение.

- Полагаете, надо было почаще проигрывать, тогда и Сидней приняли бы спокойнее? Нет, так нельзя. Во всяком случае, мне нельзя.

- В итоге задрали планку выше… выше некуда.

- Именно так: я лишь задрал планку. Вот и все.

- Как этого американца зовут, которому вы уступили? Честно говоря, я уже и имя его забыл.

- Гарднер.

- Злитесь на него?

- С какой стати? Шла борьба, жесткая, бескомпромиссная. В итоге соперник выиграл у меня. Надо признать поражение. И проигрывать ведь можно достойно.

- После финала пошли разговоры, что очко американцу присудили не по делу, что нужно подавать протест и добиваться апелляции. Об этом говорили наши телекомментаторы, тренеры, даже спортивные функционеры, только вы молчали.

- Судьи подняли вверх не мою руку, а американца. Выходит, он победил, и разговаривать тут не о чем. Думать иначе, значит, усомниться в олимпийских принципах, не себя винить в поражении, а валить все на происки врагов. Но зачем мне переливать из пустого в порожнее? Все уже за меня сделали журналисты.

- Наверное, то, что о вас в газетах писали после Игр, читали не дальше заголовка?

- Иногда и до середины статьи добирался.

- Зубами скрипели?

- После парламентской кампании меня уже ничем нельзя удивить. Всякого за те три месяца о себе узнал. Закалился.

Впрочем, порой все же даюсь диву. Одна из газет напечатала мое фото восьмилетней давности: после тренировки сижу в мокрой от пота майке, а голову опустил на колени. Под снимком подпись: «Александр Карелин тяжело переживает неудачу в Сиднее». Даже мама - моя мама! - не заметила, что фотография древняя, решила, что в самом деле перед фотокамерами убиваюсь после проигрыша олимпийского финала. Нас часто - очень часто! - разводят, как лохов, а мы ушами хлопаем, в ловушки попадаемся..

- Вы парламент упомянули, Сан Саныч. Думаете туда вернуться?

- А я и не уходил.

- Едва ли вы будете довольствоваться аппаратной работой, для этого у вас слишком деятельная натура. Во всяком случае, так кажется.

- Может, я удачно конспирируюсь? Все-таки сотрудник спецслужб, полковник налоговой полиции.

- Думал, вы только числитесь по этому ведомству.

- Ошибаетесь.

- Неужели при всей занятости спортом и здесь успели руку приложить?

- Не только руку, но и плечо.

- Участвовали в оперативных мероприятиях, задержаниях?

- Ну, задержания все же не по нашему ведомству, но была масса другого, не менее интересного.

- Так рассказывайте скорее!

- Не могу. Служебная тайна.

- Интригуете, Сан Саныч?

- Всему свое время…

- Хотя бы обозначьте, где эта самая масса интересного расположена. Наверное, в вашем родном Новосибирске?

- Я же служащий центрального аппарата. В Москве, действовать приходится.

- Мои коллеги, пишущие на криминальные темы, вроде бы пристально следят за акциями налоговиков, но что-то не вспомню случая, когда бы ваше имя в данном контексте упоминалось.

- А маски нам зачем? В таких ситуациях лишняя реклама не нужна.

- Вы участвовали в подобных операциях?

- Не пойму, что вас так удивляет?

- И станете участвовать впредь?

- Это уже зависит от того, какие механизмы для создания благоденствия в нашей стране будут востребованы. Не торопитесь, все узнаете. В свое время…