Наверное, так в представлении миллионов и обязан выглядеть настоящий полковник - сильный, строгий, сдержанный в словах и эмоциях. А каким, по-вашему, должен быть трехкратный олимпийский чемпион, победитель девяти мировых и двенадцати европейских первенств по борьбе? Или, допустим, 32-летний Герой России? Либо кандидат педагогических наук и новоиспеченный академик? А советник премьер-министра Российской Федерации? Задумались? Отвечаю: полковник, чемпион, герой и даже академик должны иметь одно лицо - Александра Карелина.

- Много всякого слышал о вас, но что Карелин, оказывается, верный ленинец, узнал недавно. Признаться, сперва не поверил.

- Зря. Людям надо доверять. Да, я хорошо изучал работы классика - «Детская болезнь левизны», «Что делать», «Шаг вперед, два шага назад»… Все помню. Еще я дважды был на спортивных сборах в Ульяновске, ходил в музей Владимира Ильича. Можно сказать, ленинец.

- Сами ходили или вас в обязательном порядке туда водили?

- Добровольно посещал. Я вообще люблю бывать в музеях.

- Но они, музеи, разные бывают.

- В этот, ульяновский, я шел с особым интересом…

- Александр, большая просьба: знаю о вашем специфическом чувстве юмора, я к нему пока непривычный, поэтому заранее предупреждайте, когда шутить надумаете.

- Я серьезно говорю. Ленин - часть нашей истории. Своеобразная часть, но не худшая. В Ульяновске я был году в 90-м. Кто мог меня заставить идти в музей?

- И в мавзолей заглядывали?

- На Красной площади, честно скажу, был. И в Кремле. Мимо мавзолея ходил, но внутрь не попадал - не хватало терпения очередь отстоять.

- Сейчас с этим нет проблем. Доступ к телу свободный.

- Это уже не то. Вовремя не попал, упустил момент, когда это было модно, что же теперь идти?

- А вдруг завтра похоронят, и не увидите, как вы говорите, часть нашей истории? Кстати, ваше отношение к идее погребения останков вождя?

- Православное отношение. Если уж мы храмы начали восстанавливать, то надо и о душах усопших побеспокоиться, отдать тело земле.

- Сейчас, по-вашему, для этого подходящее время?

- Если не делать из похорон политический акт. Поступить по православным канонам и ничего не изобретать.

…А мы сегодня только о Ленине разговаривать будем?

- Я, собственно, вспомнил его из-за цитаты, которую вы часто любите повторять: «Вся жизнь - борьба». Хотел оттолкнуться от этой фразы.

- А вы знаете, что это мысль Маркса, Ленин лишь перефразировал ее?

- Не могу назвать себя великим знатоком марксизма-ленинизма.

- Тогда поверьте на слово. Мне общественные дисциплины хорошо давались в школе, и при ударах головой об ковер не все вылетело.

- Вас просто давно не ударяли.

- Откуда такая информация?

- Так все же знают: с 87-го года Карелин не проиграл ни одного боя!

- На тренировках меня прикладывают со всей классовой ненавистью - по полной программе. У нас в тяжелом весе ребята подобрались серьезные, все, как говорится, не из больницы.

- Полагал, молодежь питает к вам пиетет и не трогает.

- Что за «пиетет»? Переведите на русский.

- Благоговение.

- Никакого благоговения в спорте нет и быть не может. У нас есть поговорка: на ковре - соперники, в жизни – друзья. Вне борцовского зала ребята могут демонстрировать уважение ко мне, к моим заслугам, но во время схватки это не имеет значения - каждый выходит на ковер за победой.

- В одной из статей, вам посвященных, прочитал, что встреча Карелина в аэропорту Новосибирска всякий раз выливается в грандиозное шоу с кавалькадой иномарок, сиренами, мигалками…

- Так было от силы раза четыре. После первых двух Олимпиад, которые я выиграл, все выглядело очень скромно: вышел из самолета, взял вещички, сел в рейсовый автобус и поехал в город. Когда меня впервые встретили у трапа, подав к самолету «Чайку», я даже растерялся. Ехал, как… представитель номенклатуры! Я же не знал, что в салоне машины можно ноги во всю длину вытянуть! Правда, по дороге до дома я очень переживал за судьбу багажа: встречающие почему-то решили, что мои сумки должны ехать в другой машине.

- Беспокоились за сохранность?

- Конечно. Вы знаете, что такое багаж для советского спортсмена? Там сосредоточены все чаянья человеческой души. Правда, медали мы всегда носим в карманах - если и это украдут, будет совсем обидно.

- А воруют?

- Будто не знаете! К сожалению, в «Шереметьево-2» возродились дурные традиции, опять вещи пропадают. Всех колбасят: ломают замки на чемоданах, вскрывают сумки. У моего товарища нашли в багаже водку и банку черной икры, отпили полбутылки и ложкой икры закусили. Правда, оставшееся забирать не стали: заткнули бутылку бумажным кляпом, крышку на банке закрутили и положили все на место.

- Честные воришки попались.

- Встречались и другие: что сами съесть не могли, то портили. Помню, возвращались мы из Сеула. Организаторы Олимпиады помогли нам купить по сносным ценам местную электронику, кажется, фирмы «Gold Star». Словом, взяли мы по телевизору, видеомагнитофону - обычный джентльменский набор. Упаковали все и отправили в Москву. А в «Шереметьево» нам выдали коробки с телевизорами, проткнутые ломом. Вероятно, аэропортовские работники устали разгружать поклажу вернувшихся на Родину с победой олимпийцев и при помощи лома выразили к ним свое отношение. Если не самих спортсменов, так хоть их багаж пронзили, как букашек.

Словом, и дома нас встречают по-разному. Однажды меня даже в воздух подбрасывали. Было очень неожиданно, я попытался вырваться, однако не смог. Главное, меня не только подбросили, но и поймали после этого! А когда недавно прилетел из Швеции с очередного чемпионата мира, то встреча проходила намного скромнее. Я уже успел прочесть статью, на которую вы ссылались, ту, где красочно описывался поджидающий меня кортеж из иномарок, поэтому вышел на трап и сказал Ольге, жене: «Что-то «Мерседесов» и толпы восторженных поклонников не наблюдаю!» Не было ни журналистов, ни представителей власти. Только близкие друзья и динамовцы. Последние - это, действительно, традиция. По-другому и быть не может, «Динамо» - мое общество.

- А какая у вас, товарищ полковник, должность в налоговой полиции? Часом не генеральская?

- Никак нет. А в чем проблема?

- Интересуюсь, есть ли потолок для карьерного роста.

- Уперся. Но мне хватает. Стать полковником в мои годы - уже много. Когда знакомлюсь с высшими офицерами МВД, никогда звание не называю, говорю, что все мои заслуги в спорте и козырять звездами перед настоящими генералами мне не годится.

- Правда, что в Новосибирске вас называют Царем?

- Не обобщайте. Так обращался ко мне только один человек и делал это в близком общении, в узком кругу.

- Почему вы говорите в прошедшем времени?

- Я прервал контакты с этим человеком.

- Не нравилось обращение?

- Если я от полковника отпихиваюсь, что говорить о Царе? Мне таких титулов не нужно. Спортсмен - вот моя главная работа. А то тут недавно меня уже и в бизнесмены записали. Хэ-гэ!

- «Хэ-гэ» - это вы к чему?

- К тому, что в наше динамичное время трудно совмещать спорт с серьезным бизнесом. У меня, во всяком случае, не получается.

- Но у вас же есть свое дело. Например, «Сибирские звезды», работающие на рынке сотовой и пейджинговой связи. Не станете оспаривать, что это коммерческая структура?

- Я не имею отношения к «Звездам», не вхожу в состав руководства, не подбираю кадры, не определяю стратегию бизнеса. Да, у «Звезд» и моего благотворительного Фонда один юридический адрес, ну и что? Если бы Фонд Карелина арендовал помещение, допустим, в казначействе, меня обвинили бы в контроле за денежными потоками всей Новосибирской области?

- Может быть.

- Ажиотажный спрос, батенька. Людям не хватает объективной информации обо мне, и они начинают сочинять, домысливать. Впрочем, и у этого есть свои плюсы: создали легенду, будто я и царь, и крутой бизнесмен, и вообще чуть ли не олигарх. С такой репутацией проще открывать любые двери.

- Не думаю, что у вас раньше с этим возникали проблемы. Герой России, самый титулованный борец планеты… Неужели этих регалий мало, чтобы испытывать к вам неподдельный пиетет? Не нужно напоминать значение этого слова?

- Я запоминаю с первого раза… Не знаю, как с пиететом, но с момента, когда я заявил о желании заняться политикой, отношение ко мне изменилось. Раньше такого повышенного внимания к себе не наблюдал.

- Полагаю, дело в том, что теперь интерес стал иным. Люди пытаются понять, что заставило вас сунуться в это… в это…

- Не напрягайтесь, я понял вашу мысль, хотя не считаю, будто политика в нашей стране обязательно должна быть грязным делом. То, что сейчас там много грязи, отрицать глупо, но я надеюсь, что можно работать иначе. Может, это утопия, но я в нее верю, и пока у меня нет оснований для изменения точки зрения.

- Однако у вас уже ведь есть некий опыт политической работы. Я говорю о попытке создания Партии спортсменов. Тогда все закончилось убийством незабвенного Отари Квантришвили.

- Это не опыт, а краткий всплеск, за время которого я понял одно: можно быть пятисоткратным чемпионом мира, но ты никогда не получишь такого внимания прессы, какое имеет рядовой соискатель мандата депутата Госдумы.

- Словом, вы обожглись с Партией спортсменов и решили стучать в дверь парламента с другой стороны?

- Если с другой стороны, то получится, что я прошусь на выход, а мы пока пытаемся войти. В прошлый раз меня далеко не пустили, подержали в сенях. Этого мало, чтобы называться политиком. Собственно, считать себя можно кем угодно, но надо обоснованно претендовать на то или иное звание. Я, например, могу думать, что у меня талант художника.

- Давно прорезался дар?

- Знаете, как в том анекдоте? Приезжает мужичок из Новосибирска в Москву и идет в картинную галерею на авангардную выставку. Ходит по залам, внимательно рассматривает картины, а понять, что на них нарисовано, не может. Вдруг видит дядечку умного вида и обращается к нему с вопросом. Тот с радостью берется объяснять: дескать, это же мои картины. Сибиряк спрашивает: «Почему у этой бабы на лбу рога, а глаз не пара, а восемь штук?» Художник отвечает: «Понимаете, когда творю, я так вижу». Ладно, идут к следующей картине. «А почему у коровы четыре хвоста и три вымени?» Художник опять заводит шарманку: «Ну, я так вижу». Тут сибиряк не выдерживает: «Мужик, если у тебя такое плохое зрение, то зачем же рисуешь?»

Вопрос не в том, чтобы назваться политиком или художником, а чтобы добиться реальных результатов, которые будут признаны окружающими.

Половецкие пляски, которыми нередко сопровождаются любые публичные действия наших общественных деятелей, меня мало занимают. Я не отношусь к политике как к игре или к шоу. Знаете, о чем сразу заговорили мои новосибирские друзья, когда зашла речь о Думе? «Представляешь, в прямом эфире Жириновский в тебя соком плеснет, а ты ему ответишь? Вот будет класс!» У людей отношение к политикам как к циркачам. Но я не собираюсь потешать публику, кулачные бои на телеэкране устраивать.

- Хотел бы я посмотреть на того, кто решится бросить вам вызов.

- Не в этом дело! Я иду в политику, желая при этом остаться нормальным человеком. Других унижать не стану, но и себя унизить не дам. Смотрел тут по телевизору, как журналист издевался, практически в открытую оскорблял известного политика, а тот молчал, поскольку ему важно в ящике засветиться. Встань да уйди! Нет, молчит…

- Да, вы не намерены сносить оплеухи и все же добровольно меняете классическую борьбу на бои без правил. Во имя чего жертвы?

- Не готов произносить громкие речи, скажу лишь, что близкие, люди, хорошо меня знающие, таких вопросов не задавали. Не скрою, думал, придется убеждать, уговаривать, но это не потребовалось. Мне ведь еще несколько лет назад предлагали идти в Думу: мол, выдвигайся, ты проходной. Подобная аргументация не про мою честь. Я должен четко знать, зачем иду, чего хочу добиться. Мордоделы присоветовали мне недавно…

- Извините, кто советовал?

- Имиджмейкеры, мордоделы - в переводе на русский… Словом, стали меня учить: надо дикцию поправить, перестать ездить на том, на чем я привык и люблю…

- А на чем вы любите?

- На вездеходе. Джип «Toyota» называется. Непатриотичная машина. По логике мордоделов, завоевать голоса избирателей можно, пересев на «Жигули», сделав понимающее лицо и всячески демонстрируя близость к народу. Но я не собираюсь ерничать и юродствовать, мне это ни к чему. Если почитать наши газеты, посмотреть политические телепередачи, может создастся впечатление, что 19 декабря жизнь закончится. Но ведь ничего и на следующий день не изменится. Все останется на своих местах - люди, страна, проблемы. Вот их, проблемы, и надо решать.

- И вы знаете, как это сделать?

- Было бы самонадеянно с моей стороны утверждать это, но кое-какие мысли в голове имеются. Надеюсь, не самые бредовые.

- А почему с этими мыслями вы не пошли в министры спорта, куда вас недавно сватали? Попробовали бы на практике реализовать задуманное.

- Согласитесь, работа в правительстве и законотворчество в Думе - разные вещи. В парламент должны прийти люди, знающие реальные проблемы, умеющие ставить острые вопросы и находить ответы. А министерство… Чтобы в меру сил заниматься практическими вещами, мне нет нужды становиться большим чиновником. Например, вы знаете, что в Новосибирской области за последние годы не закрылся ни один зал борьбы? Секции не пустуют, в них с удовольствием записываются ребята. Конкретное дело? Мне с товарищами оно по плечу и без министерских портфелей.

…Можно еще одну байку расскажу? Мальчик спрашивает у отца: «Папа, мы новые русские или старые?» Мудрый родитель подумал и ответил: «Над новыми все смеются, старые уже ничего не могут, поэтому мы, сынок, не новые и не старые, мы русские».

- Это к тому, что и вы из этих самых, из русских?

- Ну да. Из тех, кто работает, а не лясы точит. В старые пока по возрасту не попадаю, в отряд новых русских не вписываюсь хотя бы по той причине, что у меня, к сожалению, никогда не было красного пиджака, высмеянного во всех анекдотах.

- Почему «к сожалению»?

- Был бы повод поржать надо мной.

- Раз такое дело, купили бы пиджак. В чем проблема?

- Извините, размерчик не самый ходовой, его еще найти надо.

- А говорят, в Новосибирске для вас чуть ли не магазин специальный открыли.

- «Синар»?

- Александр, вы переоцениваете степень моей информированности.

- Да, у нас есть швейная фабрика «Сибирский наряд», ее продукцию я в течение двух лет рекламировал - на всех столбах города висели мои портреты в смокинге от «Синара». Очень достойные вещи шьют, в них в приличном обществе показаться не стыдно. Помню, однажды здесь, в Москве, меня пригласили в Английский клуб. Я пришел, как принято у джентльменов, в смокинге. Ко мне сразу подлетела столичная журналистка: «Александр, сколько стоит ваш костюм?» Говорю: «Не готов ответить на ваш вопрос». А корреспондентка наседает: «Тогда хотя бы фирму назовите». Я отвернул полу и показал наш неангажированный новосибирский лейбл, который правильнее было бы назвать заурядной этикеткой. На словах добавил, что все мои костюмы сшиты Лилей, хорошей портной, одной из многих, работающих на фабрике. Надо было видеть выражение лица репортерши… «Синар» - это вам не какие-нибудь одиозные фирмы типа Версаче. И у них, конечно, есть хорошие вещи, но носить лучше отечественное, а жить - дома, в России. Когда я в 85-м году впервые приехал из Америки, меня затерроризировали вопросами: как там, круче, чем у нас? Я попытался объяснить: в Штатах не лучше и не хуже, а по-другому. После восьми вечера никому не позвонишь, на улице песню не споешь, к соседу с бутылкой горячительного без приглашения не зайдешь… Да и пьют как-то иначе, чем мы. Дозы не те.

- Тем не менее, вы ведь, кажется, подумывали о том, чтобы надолго задержаться в Штатах?

- До дум дело не дошло. Меня приглашали на переговоры, я туда ездил. Вот и все.

- Говорят, вас в Голливуд заманивали, предложения серьезные делали.

- Какая, к примеру, сумма в долларах может произвести на вас впечатление?

- Не задумывался, но в любом случае американцам впечатлять надо было вас, а не меня.

- Меня впечатлили. Обещали десятки миллионов за пятилетний контракт с одной из киностудий. Хотели сделать из меня зрелищного человека - шоумена, но я отказался.

- Почему?

- Я же объяснил вам. Потому что американцы другие, потому что страну свою люблю и жить хочу здесь. Но, заметьте, люблю я не абстрактные российские просторы, леса, поля и луга, а вполне конкретных людей. Ко мне на днях бабушка на улице подошла и говорит: «Сашенька, зачем же ты согласился идти в эту политику? Обманут вас эти москвичи, и тебя, и Сережу Шойгу обманут». Сказала и заплакала. Мне стало стыдно, что заставляю волноваться пожилую женщину, но в то же время порадовался, что чужие, совершенно посторонние люди так переживают за меня. Разве подобное в Америке возможно? Кому я там нужен? Торговал бы лицом, изображал очередного Терминатора… Нет, лучше дома.

- Но бабушку вы утешили?

- Сказал, что постараюсь не остаться в дураках, не дам обвести себя вокруг пальца.

- А ведь москвичи - они такие, обманут.

- Я с такими не знаком. Мне пока другие на дороге попадались, пожаловаться не могу.

- Но вы готовы, что на вашу голову начнут лить помои, желая замазать в глазах столь любимого вами народа?

- Меня уже мажут в меру сил. После первой лживой статьи в популярном столичном журнале друзья возмутились, стали говорить: «Мы поедем в Москву, коллективное письмо составим, опровержения потребуем». Я осадил их порыв, поскольку понимаю, что все эти общественные телодвижения принесут мало пользы. Можно, конечно, на лгунов в суд подать, но я не уверен, что и это имеет смысл. Рассказывать, что у меня нет пятидесяти человек охраны, доказывать, что я не дарю друзьям на день рождения «Мерседесы»? Смешно! Андрюху, моего товарища, которому я, по утверждению журналиста, презентовал одиозную иномарку, затерроризировали звонками: покажи карелинский подарок да покажи!

Что теперь сделаешь? Я знаю, откуда растут ноги у этих побасенок, чье воспаленное алкоголем и чувством зависти воображение их рисует. Но ничего не попишешь, остается только посочувствовать человеку. Или вы можете посоветовать другой способ, как не реагировать на подлость?

- Если не удается абстрагироваться, хотя бы не показывать, что это вас задевает.

- Сделать лицо? Хорошо, учту ваши рекомендации и впредь начну разговаривать формулярами, общими фразами, чтобы никто не понял, о чем я на самом деле думаю. А пока буду на кошках тренироваться.

- На каких кошках?

- Фильм «Операция Ы» помните? Там Никулин Вицину советовал: «Иди, на кошках тренируйся». Так и я.

…Ничего, научимся. Мы не из пугливых. Как говорится, волков бояться - в лес не ходить.

- Что вам волки, коль вы медведя фанеркой убиваете.

- Я не убиваю. Когда зверь кидается на меня, я выставляю перед собой фанеру. Когти медведя вонзаются в лист, и все - животное можно брать голыми руками. У нас в Сибири все так охотятся.

- И много мишек этим способом поймали?

- Фанерку жалко, вся когтями исполосована.

- Что со шкурами делаете?

- Друзьям раздариваю. Типичный сибирский подарок.

- А если серьезно, Александр, случалось вам на медведя ходить?

- В охоте мне нравится не процесс добычи дичи, а общение с природой. Здорово почувствовать себя питекантропом, побегать по первозданной красоте, проехаться на лошади... Лишь однажды я летал на охоту на вертолете, а обычно забираюсь в седло и сутки еду верхом, потом окапываюсь, лагерь делаю, и только затем начинается охота. Подготовка, наверное, даже интереснее, чем все остальное. Конечно, охотничьи трофеи храню, но для меня это не спорт, количество подстреленных голов не является самоцелью. Зайца бил, косулю, оленя, кабана. И медведя пару раз в лесу встречал. Поэтому мне доставляет особое удовольствие рассказывать байку о фанерке фирмачам, иностранцам, которые абсолютно не представляют, кто такой хозяин тайги. На медведя, когда он идет по лесу, достаточно только посмотреть, и все сразу становится ясно.

- Неужели и вам страшно?

- Вы не видели, да? Интересное ощущение, сходите как-нибудь в тайгу.

- Как говорится, спасибо, лучше вы к нам.

- Поверьте, чувство сильное. Моментально ощущаешь всю мощь этого животного и испытываешь, мягко говоря, гнетущее состояние. С ружьем в руках кажешься себе абсолютно беззащитным…

А еще однажды я видел, как медведь рыбу ловит. Он даже садится так, чтобы тень на воду не падала. Замирает и ждет, пока крупная рыба не подплывет. Потом стремительно поддевает ее когтями, выхватывает из воды, бросает за спину и опять замирает в прежней позе. Он не сдвинется ни на шаг, пока по реке будет идти рыба. И после этого рассказывают, что медведь тупой? Глупости! Это очень почитаемое животное. Не зря оно изображено в гербах Берлина, Берна - не самых последних городов Европы. А для России медведь - это отражение нашей национальной сути, свидетельство имперских традиций, величия державы.

- То-то, смотрю, движение «Единство», куда вы входите, косолапого своим символом выбрало.

- В принципе, я против всех этих общефедеральных партийных списков, но вынужден подчиниться, поскольку так диктуют законы. На мой взгляд, правильнее, чтобы каждый депутат отвечал за себя. Отвечал перед конкретным избирателем. Словом, по-настоящему был народным избранником.

Что касается «Единства» или, как его еще называют, «Медведя», то ему еще нужно в Думу пробиться, доказать право на жизнь не социологам и прочим патологам, а избирателям. В общем, надо через урну попасть в парламент. Вот ведь великий русский язык: в Думу - через урну! И тут символика.

Андрей ВАНДЕНКО